Стихотворения (1923) - Страница 18

глыбе!

АВИАЧАСТУШКИ

И ласточка и курица
на полеты хмурятся.
Как людьё поразлетится,
не догнать его и птице.

Был
        летун
                  один Илья —
да и то
             в ненастье ж.
Всякий день летаю я.
Небо —
               двери настежь!

Крылья сделаны гусю.
Гусь —
              взлетит до крыши.
Я не гусь,
                  а мчусь вовсю
всякой крыши выше.

Паровоз,
                что та́чьца:
еле
       в рельсах
                         тащится.
Мне ж
            любые дали — чушь:
в две минуты долечу ж!

Летчик!
             Эй!
                   Вовсю гляди ты!
За тобой
                следят бандиты.
— Ну их
               к черту лешему,
не догнать нас пешему!

Саранча
                посевы жрет,
полсела набила в рот.
Серой
            эту
                  саранчу
с самолета
                     окачу.

Над лесами жар и зной,
жрет пожар их желтизной.
А пилот над этим адом
льет водищу водопадом.

Нынче видели комету,
а хвоста у ней и нету.
Самолет задела малость,
вся хвостина оборвалась.

Прождала я
                      цело лето
желдорожного билета:
кто же
            грош
                     на Фоккер внес —
утирает
              птицам
                           нос.

Плачут горько клоп да вошь, —
человека не найдешь.
На воздушном на пути
их
     и тифу не найти.

АВИАДНИ

Эти дни
              пропеллеры пели.
Раструбите и в прозу
                                      и в песенный лад!
В эти дни
                 не на словах,
                                         на деле —
пролетарий стал крылат.
Только что
                     прогудело приказом
по рядам
                 рабочих рот:
— Пролетарий,
                            довольно
                                              пялиться наземь!
Пролетарий —
                           на самолет! —
А уже
           у глаз
                      чуть не рвутся швы.
Глазеют,
                забыв про сны и дрёмы,—
это
       «Московский большевик»
взлетает
                 над аэродромом.
Больше,
               шире лётонедели.
Воспевай их,
                       песенный лад.
В эти дни
                 не на словах —
                                             на деле
пролетарий стал крылат.

НОРДЕРНЕЙ

Дыра дырой,
                        ни хорошая, ни дрянная —
немецкий курорт,
                               живу в Нордернее.

Небо
          то луч,
                      то чайку роняет.
Море
          блестящей, чем ручка дверная.
Полон рот
красот природ:
то волны
                приливом
                                 полберега выроют,
то краб,
              то дельфинье выплеснет тельце,
то примусом волны фосфоресцируют,
то в море
                 закат
                           киселем раскиселится.
Тоска!..
Хоть бы,
                что ли,
                            громовий раскат.
Я жду не дождусь
                                 и не в силах дождаться,
но верую в ярую,
                               верую в скорую.
И чудится:
                   из-за островочка
                                                  кронштадтцы
уже выплывают
                            и целят «Авророю».
Но море в терпеньи,
                                     и буре не вывести.
Волну
           и не гладят ветровы пальчики.
По пляжу
                 впластались в песок
                                                      и в ленивости
купальщицы млеют,
                                   млеют купальщики.
И видится:
                   буря вздымается с дюны.
«Купальщики,
                        жиром набитые бочки,
спасайтесь!
                     Покроет,
                                     измелет
                                                    и сдунет.
Песчинки — пули,
                               песок — пулеметчики».
Но пляж
                буржуйкам
                                    ласкает подошвы.
Но ветер,
                  песок
                             в ладу с грудастыми.
С улыбкой:
                    — как всё в Германии дешево! —
валютчики
                   греют катары и астмы.
Но это ж,
                 наверно,
                                 красные роты.
Шаганья знакомая разноголосица.
Сейчас на табльдотчиков,
                                              сейчас на табльдоты
накинутся,
                  врежутся,